Но так и быть! Судьбу мою

Отныне я тебе вручаю,

Перед тобою слезы лью,

Твоей защиты умоляю .

Вообрази: я здесь одна,

Никто меня не понимает,

Рассудок мой изнемогает,

И молча гибнуть я должна.

Я жду тебя: единым взором

Надежды сердца оживи

Иль сон тяжелый перерви,

Увы, заслуженный укором!

Наконец сказано то, ради чего написано все остальное. Ведь в конечном счете цель Письма – изобразить ситуацию и через нее дать представление о смысле происходящего в душе героини. Теперь Онегину открыт путь: вообразить, понять, уловить смысл, стать участником ситуации, драматизм которой раскрыт в Письме.

Е) Четырехстрочная Coda (итог) замыкает форму Письма «темой вступления». Татьяна как бы возвращается от «воображения» к «реальности», вновь переходит на «вы» и вспоминает о рискованности своего предприятия:

Кончаю! Страшно перечесть .

Стыдом и страхом замираю .

Но мне порукой ваша честь,

И смело ей себя вверяю .

Пушкин создает еще один контраст – между «вымыслом» (близость Онегина) и «реальностью» (отдаленность Онегина), но уже внутри самого Письма.

Дальше романный смысл вновь вспыхивает противонаправленностью пониманий и воль. Если читатель, находясь вне пространства романа, проникся, как того добивался Пушкин, сопереживанием Татьяне, он все равно не может направить события в желаемом ему направлении. А адресат Письма в романе, Онегин, переживает его смысл иначе, чем читатель: он не проникся восхищением к автору и действует соответственно.

Итак, у этого Письма два автора – Пушкин и Татьяна, и два читателя – Онегин и (множественный) читатель романа. У каждого из них – своё переживание смысла Письма, и все эти смыслы пересекаются в ситуации чтения. Ее во многом предопределяет Пушкин, хотя не полностью. Читатель приносит на встречу с текстом свой опыт – жизни и чтения, в т.ч. и возможных предыдущих чтений этого же фрагмента. Момент чтения (настоящего, сопереживающего чтения) поэтому является постоянным источником новых смыслов. Ради них, собственно, человек становится читателем.

Чтение и, особенно, понимание романного текста – закрытый процесс. За ним трудно проследить. Самоотчеты читателей могут дать далеко не полную и даже искаженную картину того, что происходит в сознании автоматически и задевают самые сокровенные интересы личности. Невозможно увидеть процесс смыслообразования. Но можно представить себе условия, необходимые для протекания этого процесса.

Предположим две крайности понимания Письма Татьяны к Онегину. На одном краю положим наивное понимание Письма как описания единичного случая, имевшего место в теперь уже давнюю, а для первых читателей – им современную, эпоху. На противоположном краю – тоже наивное понимание Письма как небылицы – истории любви, которой быть не могло. Оба случая могут быть описаны как два разных восприятия Письма: в ходе чтения предположительные читатели по-разному соотнесли его содержание с собственным опытом.

Размещение нового содержания среди элементов собственного опыта и установление связей между ними можно считать основной целью чтения. Вопрос понимания текста, следовательно, можно переформулировать так: в каком качестве прочитываемое содержание усваивается читателем, размещается среди существующих элементов его опыта? Всегда в одном и том же, или в разных?

Пушкинское Письмо Татьяны к Онегину является завершенным во всех деталях и зафиксированным текстом, оно может провоцировать скорее сходство, но не различия в читательских восприятиях. И если его содержание все-таки приобретает различные качества в умах читателей, то это зависит от разнообразия ситуаций восприятия, которые всегда уникальны и в принципе непредсказуемы. Переменным условием понимания текста является читательская деятельность, поскольку ее состав и протекание зависит от обстоятельств и личности читателя. Вслед за ней каждый раз уникальным является и то свойство, которое обретает стабильный текст в конкретной ситуации восприятия. Это ситуационно обретенное свойство мы и называем смыслом (содержания) данного текста. В вышеприведенных примерах мы указали на два противоположных смысла, который мог бы породить один и тот же текст у различных читателей в различных ситуациях восприятия.

Рекомендуем также:

Назначение пирамид
Множество предположений о назначении египетских пирамид , думается, можно разделить на доминирующие, как наиболее вероятные, и на второстепенные, вспомогательные. Считается, что они предназначались для религиозных, ритуальных и погребальн ...

Символы в христианском искусстве
В первые годы возникновения христианства христиане переняли и переработали языческую символику: времена года стали обозначать воскресение мертвых, корабль – процветание и затем Церковь. Павлин, голубка, пальма и сад напоминают о рае. Одн ...

Аккадский пантеон. Космологическая поэма «Энума Элиш»
Результаты раскопок древнешумерийских городов дали возможность выдвинуть проблему взаимодействия между культурой шумерийцев и культурой семитов Аккада. Целый ряд исследователей, изучавших историю и культуру Шумера, пришел к убеждению, Что ...