Всем этим Куприным, Блокам, Сологубам, Ремизовым, Аверченкам, Черным, Кузьминым, Буниным и проч. проч. нужна лишь дача на реке. Такую награду дает судьба портным.

С высоты небоскребов мы взираем на их ничтожество…!

Мы приказываем чтить права поэтов:

1. На увеличение словаря в его объеме произвольными и производными словами (Словоновшество).

2. На непреодолимую ненависть к существующему до них языку.

3. С ужасом отстранять от гордого чела своего из банных веников сделанный Вами венок грошовой славы.

4. Стоять на глыбе слова «мы» среди свиста и негодования.

И если пока еще и в наших строках остались грязные клейма Ваших «Здравого смысла» и «Хорошего вкуса», то все же на них уже трепещут впервые Зарница Новой Грядущей Красоты Самоценного Слова».

Д. Бурлюк, А. Крученых, В. Маяковский, В. Хлебников, Москва, 1912 год, декабрь.

Главным требованием этого футуристического манифеста являлось провозглашение «Самоценного Слова». Именно это положение, объединявшее всех участников нового направления, объясняет, почему Хлебников являлся ведущей фигурой в русском футуризме. Его работа над словом, его «Заклятие смехом» явилось той закваской, из которой возник русский футуризм. Хлебников и определил национальный характер, русское лицо движения, которое в некоторых своих теоретических положениях совпадало с общественно – литературными течениями Запада.

А. Измайлов, рецензируя «Пощечину», иронизировал над молодыми эксцентриками: «Серая бумага, в какую завертывают в мелочной лавке ваксу и крупу, обложка из парусины цвета «вши, упавшей в обморок», заглавие, тиснутое грязной кирпичной краской, - все это, намеренно безвкусное, явно рассчитано на ошеломление читателя. Мы хохотали недавно над выставкой «Союза молодежи», над этой смехотворной мазней кубических лиц, четырехугольных цветов и людей, точно свинченных из стальных точечных частей. В «Пощечине» - дана словесная матировка этих диких новшеств».

Действительно, в альманахе большое внимание уделено проблемам живописи, аналогичности путей развития современной поэзии и изобразительного искусства.

Но были и те, кто за броской фразой манифеста сумел увидеть не забаву, а подлинную проблему литературной традиции и ее обновления. Александр Блок в записных книжках 1913 года размышлял: «А что если так: Пушкина начали любить по – новому – вовсе не Брюсов, Щеголев, Морозов и т.д., а… футуристы…Брань во имя нового совсем не то, что брань во имя старого, хотя бы новое было неизвестным…, а старое – великим и известным. Уже потому, что бранить во имя нового – труднее и ответственнее».

Футуристы считали, что этой книгой официально будет утвержден футуризм в России «открыты новые дали, новые возможности. Принцип свободы поэтического творчества – заявлен гордо и непреклонно».

Эпатирующие публику тезисы, выражение «ненависти к существующему до них языку», презрение к «здравому смыслу» принесло поэтам скандальную славу и известность.

От одного словесного корня футуристы производили целый ряд неологизмов, которые, однако, не вошли в живой, разговорный язык. При всей одаренности и чуткости к слову Хлебникова, нужно сказать, что его новаторство шло в ложном направлении. Он считался открывателем словесных «Америк», поэтом для поэтов. Он обладал тонким чутьем слова и словосочетаний. Например, от основы глагола любить он создает 400 новых слов, из которых, как и следовало ожидать, ни одного не вошло как в разговорный, так и в поэтический обиход. Они также не стеснялись в выражениях, когда речь шла о современной литературе. Символистов они называли «столятина», акмеистов – «свора адамов».

До крайнего предела доводил художественные принципы футуризма поэт и теоретик группы «Гилея» Алексей Елисеевич Крученых (1886 – 1968), яростно выступавший в защиту художественной дисгармонии и затрудненности эстетического восприятия. В декларативной статье А. Крученых и В. Хлебников «Слово как таковое» (1913) в качестве основного провозглашалось требование, «чтоб писать туго и читалось туго, неудобнее смазных сапог или грузовика в гастинной». В листовке «Декларация слова, как такового» и в статье «Новые пути», напечатанной в сборнике «Трое» (1913), Крученых вульгаризировал подхваченную у Хлебникова идею «заумного языка», истолковывая ее как индивидуальное словотворчество, лишенное определенного значения и общеобязательного смысла. Перекликаясь с декларацией акмеистов, он заявлял в своей листовке: «Художник увидел мир по – новому и, как Адам, дает всему свои имена. Лилия прекрасна, но безобразно слово лилия, захваченное и «изнасилованное». Поэтому я называю лилию еуы – первоначальная чистота восстановления».

Рекомендуем также:

Экспрессионизм в западноевропейской живописи
Экспрессионизм является, на мой взгляд, одним из самых ярких течений двадцатого века. Течение экспрессионизма охватывало собой живопись, скульптуру, архитектуру, музыку и конечно же литературу. В своей работе я подробно рассмотрю как было ...

Герои древнегреческих трагедий
Социальные, этические, политические проблемы, вопросы воспитания, глубокая обрисовка героических характеров, тема высокого гражданского самосознания составляют жизнеутверждающую основу древнегреческого театра. Однако, как мы уже упоминал ...

Театр российского символизма
Идея создания символистского театра следует из неоромантической концепции органического слияния на сцене всех искусств — синтеза, взращённого мощным музыкальным началом Вагнера либо обладающего воздействие музыки Малларме, по словам Андре ...